Москва - Тунис - Катану
Короткая
июльская ночь застала нас высоко в небе над
водами Средиземного моря. Меньше часа
осталось лететь до берегов Серверной
Африки. В кабине полумрак, святятся
многочисленные приборы, их стрелочки
показывают на то, что все системы работают
нормально. Если какая-нибудь стрелочка
уйдёт от нормального положения, опытный
глаз заметит это и пилот примет необходимые
меры. Это случается редко – техника
надёжная.
За
бортом самолёта чёрная мгла и 50 градусов
мороза. Мириады звёзд окружают нас, внизу
море. Иногда небо освещается от падающих
метеоров, которые сгорают не долетев до
земли. На востоке небо уже начинает сереть,
вскоре появляется узкая полоска света,
которая быстро расширяется вверх и в ширь,
завоёвывая всё больше и больше
пространства в небе. Обозначается разовый
горизонт, из розового он становится более
ярким, красным. Лучи, словно от огромного
костра, освещают облака. Наконец из-за
горизонта выкатился огромный огненный шар.
Солнце ещё не греет, но его свет осветил
большую часть неба, заглянул в нашу кабину.
Внизу под нами ещё сумерки. Пройдёт ещё
немного времени и короткие южные сумерки
растают в солнечных лучах нового дня.
Всё
в движении, мы летим над землёй с севера на
юг, огибая её, земля несётся вокруг солнца
со скоростью 29,8 километра в секунду и
вращается вокруг своей оси,
последовательно подставляя свою
поверхность лучам солнца в течении 24 часов,
сменяя ночь на день, день на ночь.
Наш
полёт продолжается. На экране локатора
вырисовываются северные берега Туниса,
город Бизерта от которого берег моря идёт
на юго-восток к удобной бухте, где
расположен город Тунис, затем береговая
черта уходит на север, образуя мыс, после
которого суша уходит на юг в сторону Ливии к
городу Триполи. Всё как на географической
карте,
только видим это на экране локатора в любую
погоду и ночью.
Со
скоростью 15 километров в минуту
приближаемся к африканскому континенту.
Уже и без локатора, в утреннем прозрачном
воздухе наблюдаем границу моря и суши.
Покинули свой эшелон, снижаемся всё ниже и
ниже. Видно корабли, танкеры,
направляющиеся в порт, что бы разгрузить
или взять груз, наполнить свои танки нефтью.
Они оставили тысячи миль за кормой, мы то же
расстояние преодолели за четыре часа. Внизу
уже светло. Наступил новый день, оживает
земля и всё что на ней.
Аэропорт
работает круглосуточно у него как у пилотов
нет ночного перерыва. Утро самое хорошее
время для прилёта и вылета тяжёлых
самолётов. Дневная жара действует не только
на людей, но и на технику. Высокая
температура снижает плотность воздуха,
соответственно уменьшается тяга
двигателей, длина разбега самолёта
увеличивается. Поэтому все взлётно-посадочные
полосы в жарких странах имеют длину 3500-4000
метров.
Берег
всё ближе и ближе. Радиодальномер
показывает 35 километров до посадочной
полосы. На приборе спутниковой навигации те
же 35 километров и ещё указано, что самолёт
справа от створа полосы на четыре километра.
Уже и сами увидели аэродром и его полосы.
Рассчитываем сесть с курса на самую длинную
ВПП. Летим визуально, но постоянно
контролируем себя по приборам. Заняли 500
метров, летим в горизонтальном полёте,
вышли строго в створ полосы. Скорость 400
километров в час, выпускаем шасси,
уменьшаем скорость до 370 километров в час.
Дальнейшее снижение скорости небезопасно,
с крыла начнётся срыв потока воздуха, то
есть плавное обтекание крыла нарушится.
Садится на этой скорости так же невозможно,
не хватит длины полосы, да и колёса
разрушаться. Поэтому мы выпускаем закрылки.
Они находятся в задней части крыла и
отклоняются вниз, на них есть щели. Крыло
становится как бы изогнутым, воздушный
поток снова плавно обтекает крыло,
устремляется в щели, образуемые закрылками,
не даёт образовываться завихрениям. Эта
механизация крыла позволяет дальнейшее
уменьшение скорости, что мы и делаем,
уменьшая её до 260 километров в час. На этой
скорости самолёт будет снижаться к полосе.
Удаление
12 километров, от диспетчера получено
разрешение на посадку со словами Ин Ша Алла
─ по-арабски «да поможет вам Бог», Happy
Landing – по-английски «счастливо
приземлиться».
Снижаемся
по расчетной траектории с вертикальной
скоростью 4 метра в секунду, поступательно
260 километров в час. Самолёт всё ниже и ниже,
под нами мачты парусников, рыбацкие лодки,
берег, лачуги рыбаков.
До
полосы один километр, высота 60 метров.
Никаких препятствий под нами уже нет.
Только огни в ряд до полосы, они помогают
пилоту ориентироваться ночью и в сложных
условиях. Пролетаем торец полосы на высоте
15 метров, о чём сообщает штурман, он её видит
на радиовысотомере. Командир слушает его и
визуально сам определяет расстояние до
земли. Высота шесть метров, высота начала
вывода самолёта из снижения на высоту один
метр. Нужно уменьшить вертикальную
скорость с 4 метров в секунду до нуля.
В
эти полторы-две секунды проявляется всё
мастерство, искусство, талант пилота. В эти
секунды командир выполняет огромную работу:
следит за приближением к земле,
поступательной скоростью, отсутствием
крена, направлением полёта, слушает доклады
членов экипажа, определяет касание с
бетоном. Эти секунды в лётном училище
служат мерилом быть или не быть лётчиком.
Это самый сложный этап в обучении.
Инструктор часами летает на высоте один
метр над лётным полем, что бы курсант
запомнил её, научился выводить самолёт на
эту высоту а затем досаживать самолёт.
При
переучивании с самолёта на самолёт
командиры так же испытывают некоторое
затруднение на этом этапе. Однако твёрдые
навыки, полученные за тысячи часов налёта
делают своё дело. Пилот успешно их
преодолевает.
Вот
и наш самолёт мягко коснулся бетона и
катится, уменьшая скорость за счёт реверса
двигателей и торможением колёс. Сруливаем
на рулёжную дорожку и рулим к аэровокзалу
на котором написано Тунис.
Нас
ожидают несколько дней отдыха. После вылета
из Москвы Тунис, как и Каир и Триполи
являются первыми пунктами в Африке где
происходит смена экипажей, их отдых, затем
дальнейшие полёты в Центральную и Южную
Африку.
Город
Тунис хорошо знаком экипажам. Сюда мы
летаем много лет. Здесь как и во всех
арабских городах востока Африки старый
город начинается с крупного торгового
центра, занимающего огромную площадь, в
центре которой мечеть. От неё расходятся
улочки, переходы, спуски, подъёмы, образуя
кварталы опоясывающие центр. Здесь много
рынков, называются они «сук». Весь этот
район называется Медина, по названию
морского залива. В центре у мечети
многочисленные лавки где торгуют
экстрактами для приготовлении духов и
парфюмерии. Лавки, где можно купить изделия
из золота и серебра, украшения из камней,
различные ткани и изделия из них. На
периферии торгового центра расположен
рынок кожаных изделий – сумки, куртки.
Здесь кожу вырабатывают
делают из неё всё что можно.
Улицы
Медины никакой красоты не представляют
лавки, затем глухие стены с узкими и низкими
дверьми и наглухо закрытыми небольшими
окнами. Наш шофёр из местных и мы в его
сопровождении попадаем за заветную дверь к
его знакомому. Перед нами открывается
другой мир, просторный садик с навесами,
нишами, много цветов, проточный ручей, где
можно найти уют и уединение. Попив чая,
распрощались с радушным хозяином, выходим
на соседнюю улочку через другой выход.
Вторая
часть Туниской столицы – то что теперь
называется «Современным городом». Он
застраивался в конце 19 века на север от
старого. Улицы здесь широкие, образуют
чёткие кварталы. Рядом со зданиями вековой
давности выросли небоскрёбы из стекла и
бетона, банки, офисы. Здесь расположена и
наша четырёх звёздная гостиница «Дипломат».
На улицах много зелёных насаждений, есть
скверы.
В
городе живёт много людей разной
национальности и веры. Мечети, католический
костёл, англиканская церковь и синагогу
можно увидеть в одном районе. На одной из
главных улиц стоит православный храм
Воскресенья Христова, куда иногда заходим и
мы,
причастится церковным Кагором.
Этот
город частица русской истории, истории
Русского флота. Раз в год, зимой, когда не
так жарко, мы обязательно экипажем ездим в
город Бизерту, что в двух часах езды от
Туниса.
Под
натиском Красной Армии Черноморская
эскадра покинула Севастополь и отплыла в
неизвестном направлении в составе сорока
боевых кораблей. После блужданий по
Средиземному морю в декабре 1920 года эскадра
пристала к берегам Туниса. Бросив якоря на
рейде Бизерты, команда сошла на берег. 5500
матросов, офицеров и их семей с детьми
обосновались здесь, организовали поселение,
держали в боевой готовности флот, открыли
морское училище. Все они таили надежду
вернуться на Родину в Россию. Но судьба
распорядилась по своему, навсегда
похоронив их надежду.
Забираемся
на гору Кабир, близ Бизерты, видим
заброшенные развалины старинного форта –
здесь и размещались корпусные казармы. На
плацу между ними в течении нескольких лет
по утрам, под звуки горна, поднимался
Российский трёхцветный и Андреевский с
косым крестом
флаги. Всё ушло в историю, живых свидетелей
той поры уже нет, а потомки растворились
среди местных жителей и во Франции куда
уехали из Туниса в 1956 году когда он получил
независимость от Франции.
Ещё
одно историческое место есть в пригороде
Туниса. Это Развалины и остатки древнего
Карфагена. Город Карфаген, основанный 2800
лет назад был во втором-первом веках до
нашей эры могучим, владел многими землями в
Средиземноморье, в том числе и Испанией. Его
галеры и парусники бороздили Средиземное
море от края до края. Этот город-государство
громил римскую армию и держал в страхе
римские города. Римляне поклялись
отомстить Карфагену. Два года длилась осада
Карфагена, и наконец в 146 году до нашей эры
римские легионеры ворвались
в город. Целую неделю шли уличные бои, город
пал и ещё 16 дней горел пожар. Но и этого было
мало Риму. Город был полностью разрушен и
никогда уже не восстанавливался.
Две
тысячи лет прошли с той поры, но и сейчас его
развалины говорят о былом его величии и
красоте. Великолепные статуи, остатки колон,
мозаика, место расположения города, гавань
с набережной – всё это говорит об
изысканном вкусе их творцов. А какой
великолепный театр был сделан на склоне
холмов. Амфитеатр рядами сидений спускался
и сужался к сцене. Время каким-то образом
пощадило его, солнце, вода, ветер не смогли
его полностью разрушить, что делает
возможным в наши дни давать небольшие
представления, позволяет мысленно шагнуть
в тысячелетия назад.
Как
всегда время пролетело быстро. Мы снова на
аэродроме готовится к вылету. Нам предстоит
перелёт из Туниса в Бенин, в город Катану.
Выполнив круг над аэродромом, для набора
высоты, позволяющей безопасно лететь над
горами вблизи аэродрома и городом, мы взяли
курс на юг Африки.
Впереди
около четырёх
тысяч километров полёта, из них две тысячи
над самой большой пустыней земли Сахарой.
Пейзаж под нами меняется на глазах, буйство
зелени оазисов, плантации финиковых пальм
уступают место небольшим островкам зелени
и наконец сплошные пески. Среди песчаных
дюн проложены автомобильные дороги, линии
электропередач, идущие к многочисленным
нефтепромыслам. Вскоре остатки цивилизации
заканчиваются, не видно факелов горящего
газа. Пустыня не пускает дальше. А может ещё
и время не пришло.
Остались
бесконечные караванные тропы по пескам,
сухим руслам рек, горным расселинам,
которые ведут вглубь бесконечной пустыни.
По ним из века в век странствуют караваны
бедуинов, передвигаясь от одного оазиса к
другому. Пустыня с вечно движущимися
песками переходит в каменную, в горы
высотой до двух-трёх километров и снова
пески и так до самых южных широт. Мы летим
над этой пустыней, здесь на тысячи
километров нет аэродромов, где можно сесть
в случае необходимости. Нет здесь и
характерных ориентиров в виде рек, озёр,
помогающих ориентироваться. Только
бортовое радиоэлектронное оборудование и
расчёты штурмана позволяют точно лететь по
маршруту. Здесь всё под контролем экипажа.
Все экипажи, летящие над Африкой, в точках
донесения передают в эфир о своём месте,
высоте и расчётном времени пролёта
следующей точки. Эту информацию от других
самолётов мы тоже постоянно прослушиваем.
Если другой самолёт летит на одинаковой
высоте с нами, то тогда мы договариваемся
между собой, меняем высоту что бы не
столкнуться. Одна радиостанция на всех
летящих самолётах настроена на эту частоту.
Частота эта 126,9 мегагерц. Позывной её «All
Station” – всем станциям.
Проходит
час за часом, под нами пустыня. Она, как
утверждают учёные, ежегодно отвоевывает
километры плодородной земли, стремится к
югу. После пролёта четырнадцатого градуса
северной широты начинают появляться
зелёные участки земли, реки, водоёмы,
начинаются тропические леса. Это уже
африканские тропики, чувствуется близость
экватора, влияние Атлантики, Гвинейского
залива, на берегу которого город Катану –
пункт нашей посадки. Здесь нам предстоит
прожить неделю до следующего рейса из
Москвы. Однако среди недели прилетит рейс
из Москвы на острова Малабо и Сан-Томе и наш
экипаж слетает из Катану туда и обратно. Эти
острова вулканического происхождения,
находятся на экаторе. Они утопают в
тропической зелени, здесь диковинные птицы
и большая опасность заболеть малярией.
Рыболовные
суда заходят сюда для текущего ремонта и
смены экипажей, которых мы привозим и
увозим.
Полёт
протекает спокойно на высоте 10650 метров,
изредка пролетают встречные самолёты выше
или ниже нашего эшелона. Мы приветствуем их
включением специальных фар, означающих, что
мы видим друг друга и взаимно желаем
счастливой посадки.
При
самых благоприятных условиях полёта выхожу
в пассажирский салон, поинтересоваться
самочувствием пассажиров, ответить на
любой вопрос о полёте. Пассажиров не много,
всего 60. В салоне первого класса семья из
четырёх человек. Он негр, жена славянской
внешности и двое детей. Старшему лет десять,
младшему года четыре. Младший мальчишка
непоседа, крутиться юлой, пристаёт к брату
или к матери, за что и получает от неё шлепок
и плачет. Но через несколько секунд
начинается всё сначала.
Отец
длинный, худой, чёрный, как все негры
экваториальной зоны, отставив рюмку с виски,
нежно положив руку на плечо жене говорит: «Галя,
не дратуй Ваню». Галя громко, но по доброму
отвечает ему: «Мовчы, пый свою горилку!». «Як
бы то була горилка… Та с салом, а то тю –
виски», - с грустью ответил он, выпив
очередную порцию.
Мы
со старшей бортпроводницей Наташей стали
свидетелями этого разговора. Подхожу к этой
доброй семье, спрашиваю есть ли проблемы,
как самочувствие, давно ли в дороге? Вас, как
я услышал зовут Галиной?
-
Да, а это мой муж Поль, старший сын Марсель и
малыш Ваня. Летим мы домой в Бенин, а
гостевали в Полтавской области. Рядом с
Полтавой есть село Ковалёвка, там где была
детская колония А. Макаренко, автора
известной книги «Педагогическая поэма». Наверное
вы её читали». Так она подчеркнула, что её
родина не только Полтавщина, но и
историческое место, известное по книге
знаменитого педагога А. Макаренко.
-
Там и музей его, добавил я.
-
Вы откуда это знаете?, с удивлением
взглянула она на меня
-
Дело в том, что я там неоднократно бывал, в
этом селе на улице Луговой живёт брат
моей жены Александр Черкасский.
-
Сашко!?, воскликнула она и привстала с места.
Да мы с ним учились в
одной школе. Несколько дней назад я его
видела, когда шли из гостей с Полем. Помнишь
мужчина с усами встретился нам, я ещё долго
с ним балакала, обратилась она к Полю. Поль
кивал головой молча соглашаясь с ней.
-
Как же вы, Галина, попали в Бенин?
-
Судьба… Не думала, не гадала, оно так
обернулось, что краше и не трэба.
Училась
я в Киевском мединституте, Поль в
аспирантуре, там же познакомились,
поженились, вскоре и Марсель родился.
Рассчитывала, уедем с Полем в Полтавщину и
будем врачевать. Но Поль на уговоры не
поддался, говорил, что «трэба домой, там
батька – мэр города и ждёт нас» Так я
приехала в Бенин. «Город» оказался селением,
состоящим из сотни хижин, а «мэр» - отец Поля
– старостой этого поселения. Выделили и нам,
как молодым специалистам, хижину рядом с
полуразрушенной больницей. Поля назначили
главврачом, а меня врачом по всем болезням.
Два
дня плакала я, ходила к огромному баобабу,
где молятся своим богам местные люди, а я
молила своего Бога, что бы он помог уехать
отсюда. Но обратного пути не была. На третий
день подобрала юбку, засучила рукава и
принялась замазывать щели в своей хижине,
побелила снаружи и из нутрии. Навела уют. Начала
наводить порядок и в больнице.
Больных
было очень много и болели они часто,
новорожденные большей частью умирали и всё
это от ужасающей антисанитарии. Взялась за
деревню. Проверила финансы у «мэра» и взяла
их под свой контроль. Добилась что бы
провели элементарный
водопровод. Запретила пить не кипяченую
воду, под предлогом эпидемии. С помощью
местной власти заставила навести хоть
какой-то порядок в хижинах внутри и
снаружи. Через три года деревня стала немного
походить на украинскую. Побеленные хижины, кое-где
появились палисадники с цветами в них,
улицы стали чище. Самое главное – больница
заработала. Болеть стали реже, роды
принимала только в больнице, смерть
новорожденных стала редким явлением.
Люди,
которые в начале были настроены не очень
дружелюбно, вскоре потянулись ко мне по
любому вопросу домой и в больницу. Ни один
вопрос в деревне уже без обсуждения со мной
уже не решался. Если кто буянил, бывает и
такое, полицейский приходил за мной и мы
вместе всё улаживаем. «Мэр» полностью отдал
мне власть. Добилась увеличения штата в
больнице. ЮНЕСКО нам как лучшей больнице в
пригороде Катану, выделил деньги на
современное оборудование и аппаратуру.
Пошла хорошая молва о нас. Даже из города
стали приезжать на приём пациенты.
Мы
с Полем построили себе коттедж, разбили сад,
наняли садовода и дворника. Нам стали
подражать многие более зажиточные люди,
рядом с нами появились современные дома.
Родился Иван, ему уже четыре года. Теперь
иногда хожу к тому Баобабу, благодарю
господа за мою судьбу.
Прошло
четыре недели как покинули свой дом в
Бенине, а кажется так давно! Соскучилась по
деревне, и
её обитателям, по своему образу жизни.
Так приятно осознавать, когда ты всем нужен
и что-то можешь сделать для них.
-
Галя, а как вы общаетесь с людьми? на местном
диалекте или на французском?
Она
лукаво посмотрела на меня и сказала: «Який
такий Французский? Всэ село вже балакае по-украински»,
и
задорно засмеялась глядя на Поля.
Время
полёта подходило к концу. Я поблагодарил
Галю и Поля за интересный рассказ, пожелал
им счастья и удачи в их жизни.
Занимаю
кресло второго пилота, нужно ознакомить
молодого командира с заходом на посадку и
посадкой со стороны залива. Посадочная
полоса начинается в нескольких десятках
метров от воды.
Длина
её для тропической Африки ограничена,
требует тщательного пилотирования, ошибок
пилотов не прощает.
Огромные волны накатываются на берег,
кажется зальют его и полосу. Хочется
пролететь повыше начала полосы, но тогда
перелёт, может не хватить полосы. Летим
строго по расчётной траектории снижения, а
волны разбиваются о прибрежные камни,
разносятся множеством брызг, не причиняя
нам никакой опасности.
Стоим
у самого аэровокзала, выходят пассажиры, по
переднему трапу сходит и знакомая
мне семья. Навстречу им устремляется
целая делегация с букетами, венками из
лепестков цветов. Обступают и обнимают, что-то
говорят Гале. Поль с детьми стоит рядом
и наверно испытывает огромную гордость за
свою жену и людей своего племени.
Так
и хочется сказать по-арабски «мак туб» - всё
записано
в верху, или как говорят у нас «у каждого
своя судьба». Одни живут в больших городах,
имеют всё, что им нужно и не испытывают
счастья. Есть
они или нет, никто этого не замечает, никому
они не нужны. Постоянная
неудовлетворённость жизнью преследует их.
Другие проходят
через испытания и чем тяжелее были
трудности, тем больше ощущение счастья
после победы. Без борьбы, наверно и нет
счастья. Все другие удовольствия это лишь
подобие счастья.
Это красивая, умная украинская женщина – Галя, с благодатного края Полтавщины нашла в борьбе с вековыми предрассудками, образом жизни, в далёкой экваториальной Африке своё счастье, своё призвание миссионера. Проявив всю широту славянской натуры, стала нужным, своим человеком, окружающим её людям. Наверно это и есть вершина её счастья.
Л.
Хайко